Ее существование в сформированной правопри­менительной практике стало возможным за счет неправо­мерных действий должника (юридического лица), направ­ленных на минимизацию негативных экономико-правовых последствий, связанных с введением и осуществлением раз­личных банкротных процедур: к подобного рода «ходам» можно отнести создание искусственной задолженности пе­ред аффилированными кредиторами, вывод активов компа­нии в ущерб реальных кредиторов.

Субсидиарная ответственность при банкротстве юридических лиц: миф или реальность?

Учитывая указанные обстоятельства, отечественный за­конодатель в 2017 году вносит в положения действующего специального закона о банкротстве, принятого ранее на фе­деральном уровне, ряд существенных изменений, преследу­ющих своей целью стремление защитить права кредиторов юридических лиц при его банкротстве. В частности, они коснулись вопроса субсидиарной ответственности руково­дителя должника, а также иных его контролирующих лиц, призванную восполнить существующий недостаток имущества юридического лица-банкрота именно за их счет.

Вновь закрепленная законодательная концеп­ция фактически сводится к следующему: ответствен­ность за те действия, кото­рое ранее совершило хо­зяйственное общество от своего имени, может быть возложена на иных лиц,

контролирующих его, в частности, акционеров, учредителей, членов органов управления, а также на другое юридическое лицо, являющееся материнским по отношению к совершив­шему данные действия юридическому лицу.

При этом, непосредственно под категорией «контроли­рующее лицо», исходя из совокупного толкования положе­ний ст. 61.10 специального федерального закона о банкрот­стве надлежит понимать «лицо, имеющее либо имевшее не более чем за три года, предшествующих возникновению признаков банкротства, а также после их возникновения до принятия арбитражным судом заявления о признании должника банкротом право давать обязательные для испол­нения должником указания или возможность иным образом определять действия должника, в том числе по совершению сделок и определению их условий». Однако это определение не носит безусловно исчерпывающего характера, поскольку в пункте 5 той же нормы закона закреплена возможность при­знания лица контролирующим юридическое лицо по ряду иных оснований (например, при наличии у него управлен­ческих функций деятельностью компании). Так, на сегод­няшний день можно говорить о легализации широко рас­пространенного в сформированной правоприменительной практике фактического контроля юридического лица, под которым признается наличие факта реализации контроля над компанией со стороны лица (ее участника), обладающим значительной долей в уставном капитале.

Итак, вновь внесенные изменения установили две моде­ли привлечения контролирующих лиц к субсидиарной от­ветственности при банкротстве юридического лица: первая из них реализуется непосредственно в период осуществления банкротных процедуры, вторая же допускает возможность их привлечения к данному виду ответственности уже в так называемый постбанкротский период. При этом, Пленум Верховного Суда РФ в своих разъяснениях указанных изме­нений акцентировал свое внимание на том, что привлечение контролирующих лиц к субсидиарной ответственности при банкротстве юридического лица является исключительной мерой защиты прав его кредиторов, а не правилом, повсе­местно и широко применяющимся.

Позиция высшей судебной инстанции не кажется уди­вительной, ведь чрезмерно широкое применение нового законодательно установленного механизма влечет за собой нарушение сразу двух из основополагающих признаков юридического лица - ответственности по своим обязатель­ствам всем принадлежащим ему имуществом и разграниче­ние его имущественной ответственности и имущественной ответственного его участников (учредителей), закрепленных в положениях действующего российского гражданского за­конодательства.

Однако, обратим свое внимание, что далеко не во всех случаях контролирующее лицо может быть привлечено к субсидиарной ответственности при банкротстве контролиру­емой им компании, что позволяет говорить о возможности снятия так называемой корпоративной вуали. Так, в судеб­ном порядке необходимо доказать одномоментное существо­вание двух взаимосвязанных обстоятельств: с одной стороны, факт отсутствия самостоятельности компании при соверше­нии ею действий в силу доминирования и контроля со сто­роны третьих лиц, а с другой стороны использование данной компании в качестве инструмента достижения заведомо про­тивоправных целей. Это, собственно, и позволяет обеспечить относительно редкое применение законодательных новелл на практике.

К слову, проведенный нами анализ сформированной правоприменительной практике наглядно продемонстриро­вал, что наиболее часто институт субсидиарной ответствен­ности контролирующих лиц при банкротстве компании применяется именно при реализации такой банкротной процедуры как конкурсное производство (это наводит на мысль о невозможности привлечения к данному виду юри­дической ответственности до момента признания должника банкротом на основании вступившего в законную силу су­дебного решения). Вместе с тем, полагаем непростительным не упомянуть об одном достаточно резонансном деле, когда компетентный судебный орган счел возможным допустить привлечение к субсидиарной ответственности контролирую­щих лиц компании при ее несостоявшемся банкротстве.

Так, Федеральная налоговая служба РФ (далее по тексту настоящего исследования - ФНС России) приняла решение о доначислении налога в отношении конкретного юриди­ческого лица, однако, исполнение данного решения стало невозможным в силу фактического отсутствия у последнего денежных средств и какого-либо имущества. В виду этого, ФНС России была вынуждена обратиться в арбитражный суд с заявлением о признании компании банкротом, однако, рассмотрение данного заявления было прекращено, в связи с отсутствием финансовой возможность оплатить судебные расходы, работу арбитражного управляющего. ФНС России в дальнейшем обращается в арбитражный суд с заявлением о привлечении к субсидиарной ответственности контролиру­ющих лиц компании, однако, суд в удовлетворении заявлен­ных ею требований отказывает, в связи с тем, что отсутствует решение о признании компании банкротом.

Однако, в последующем указанное решение апелляци­онной судебной инстанцией было изменено в пользу ФНС России, и поводом к этому послужил довод суда о том, что руководство компании за весь период ее существование не­обоснованно и незаконно применяли налоговые вычеты, вследствие чего фактически и образовалась недоимка по на­логу на добавленную стоимость, тем самым, именно противо­правные действия контролирующих лиц повлекли за собой неблагополучное финансовое состояние компании, а также образованную задолженность перед кредитором в лице ФНС России.

Таким образом, резюмируя изложенное в рамках насто­ящего исследования, позволим себе сформулировать наибо­лее значимые и важные выводы:

Внесенные в 2017 году законодательные новеллы были призваны обеспечить повышенный уровень защиты прав реальных кредиторов при банкротстве компании, и косну­лись установления субсидиарной ответственности ее контро­лирующих лиц, в том числе руководителя, которая теперь может быть реализована как при осуществлении банкрот­ных процедур, так и в постбанкротный период (а в ряде ис­ключительных случаев, как демонстрирует сформированная правоприменительная практика, и за пределами данной процедуры вообще).

При этом, требуется установление одномоментного на­личия совокупности следующих обстоятельств: с одной сто­роны, факта отсутствия самостоятельности компании при совершении ею действий в силу доминирования и контроля со стороны третьих лиц, а с другой стороны факта использо­вания данной компании в качестве инструмента достижения заведомо противоправных целей.

Между тем, на наш субъективный взгляд, останавли­вать модернизацию и законодательное усовершенствование института субсидиарной ответственности контролирую­щих лиц компании при ее банкротстве недопустимо и не­правильно. Так, по сей день существует ярко выраженная потребность в более тщательном правовом регулировании учета при реализации процедуры банкротства юридических лиц бенефициаров юридического лица, учредителей, управ­ляющих, кредиторов, с целью достижения гармонизации и баланса института субсидиарной ответственности.

КОННОВ Роман Андреевич
студент первого курса магистратуры Юридической школы Дальневосточного федерального университета

ШУМСКИЙ Артур Андреевич
студент первого курса магистратуры Юридической школы Дальневосточного федерального университета

ГУСАРЕНКО Ярослав Романович
студент первого курса магистратуры Юридической школы Дальневосточного федерального университета