КРОТОВ Андрей Владиславович
кандидат юридических наук, докторант Южного Федерального университета
В статье освещаются вопросы правового регулирования традиционных и нетрадиционных сексуальных отношений, дискриминации в зависимости от сексуальной ориентации человека, пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений, нарушения права на информацию и частную жизнь. Анализируются актуальные постановления Конституционного и Верховного Суда РФ в части регулирования права на частную жизнь, постановления Европейского суда по правам человека, правовое регулирование нетрадиционных сексуальных отношений в Германии и Франции, тенденции развития российского законодательства.

Жизнь человека в современном обществе отличается повы­шенной динамичностью и многогранностью.

Каждый человек ежедневно решает задачи, которые ста­вит перед ним жизнь, участвует в физических и психических процессах, посредством которых реализует свое отношение к окружающему его миру, другим людям.

Но какова бы индивидуальна ни была жизнь каждой лич­ности, как бы ни влияли на нее исторические, экономические и прочие факторы, в жизни каждого человека присутствуют такие явления, как семья, любовь, секс.

При этом любовь, секс и семья создают прочный симбиоз, где разделение этих процессов практически невозможно.

Именно наличие в жизни людей любви и секса является основной причиной создания семьи и, как следствия, наличия новой, созданной людьми формы частной жизни.

В этом симбиозе сексуальные отношения являются неотъ­емлемой частью частной жизни человека, одной из состав­ляющих семьи (под семьей понимается частная жизнь двух партнеров, образованная как симбиоз частной жизни индиви­дуализированных субъектов).

Создание же семьи предопределено психикой человека, в семье человек во многом удовлетворяет свои бытовые, пси­хологические, физиологические и личностные потребности.

Создать семью невозможно без использования прав, входя­щих в институт права на частную жизнь, которые позволяют на начальном этапе путем развития отношений (в том числе путем распространения информации о сексуальных предпо­чтениях и прочего) найти партнера и далее создать с этим партнером определенную обособленность от общества, кото­рая всегда существует в семье, достигнув таким образом цели частной жизни, выражающейся в конечном обособлении от со­циума.

 

Конституционные нормы, предполагающие гарантирован­ность равенства прав и свобод независимо от пола, убеждений и иных обстоятельств, равенство прав и свобод мужчин и жен­щин, право на неприкосновенность частной жизни и защиту семьи в современном российском обществе не стали, к сожале­нию, преградой для дискриминации человека в зависимости от его сексуальной ориентации.

В 2013 г. в РФ впервые федеральным нормативно-правовым актом был закреплен ущербный статус нетрадиционных сек­суальных отношений, указано на их социальную неравноцен­ность, что, соответственно, влечет за собой нарушение прин­ципа равенства прав и свобод человека, вторжение в частную жизнь, дискриминацию при пользовании правами и свобо­дами.

Принятию указанного Федерального закона предшество­вал ряд судебных постановлений, нормативно-правовых актов субъектов РФ, регулирующих пропаганду нетрадиционных сексуальных отношений.

В 2010 г. Конституционный Суд РФ рассмотрел вопрос о конституционности ст. 4 Закона Рязанской области от 3 апре­ля 2006 г. № 41-ОЗ «О защите нравственности детей в Рязан­ской области», согласно которой публичные действия, на­правленные на пропаганду гомосексуализма (мужеложства и лесбиянства), не допускаются, и ст. 3.10 Закона Рязанской области от 4 декабря 2008 г. № 182-ОЗ «Об административных правонарушениях», согласно которой публичные действия, направленные на пропаганду гомосексуализма (мужеложства и лесбиянства) среди несовершеннолетних влекут администра­тивную ответственность в виде штрафа.

Конституционный Суд, определив пропаганду как дея­тельность по целенаправленному и бесконтрольному распро­странению информации, способной нанести вред здоровью, нравственному и духовному развитию, в том числе сформиро­вать искаженные представления о социальной равноценности традиционных и нетрадиционных брачных отношений среди лиц, лишенных в силу возраста возможности самостоятельно критически оценить такую информацию, вынес решение, что запрет такой пропаганды не может рассматриваться как на­рушающий конституционные права граждан.

При этом такой запрет, по факту ограничивающий ст. 29 Конституции РФ, оправдывается п. 2 ст. 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и ст. 38 Конституции РФ.

C мнением Конституционного Cуда России согласился Вер­ховный Cуд в определении от 15 августа 2012 г.

После вынесения вышеуказанных судебных постановлений и был принят Федеральный закон № 135-ФЗ «О внесении из­менений в ст. 5 Федерального закона «О защите детей от ин­формации, причиняющей вред их здоровью и развитию» и от­дельные законодательные акты Российской Федерации в целях защиты детей от информации, пропагандирующей отрицание традиционных семейных ценностей» от 29 июня 2013 г., в соот­ветствии с которым органы государственной власти обязаны принимать меры по защите ребенка от информации, пропа­гандирующей нетрадиционные сексуальные отношения (ст. 14), при этом под ребенком понимается лицо, не достигшее возраста 18 лет (ст. 1 ФЗ № 124-ФЗ «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации»).

Под пропагандой предлагается понимать «распростра­нение информации, направленной на формирование у не­совершеннолетних нетрадиционных сексуальных установок, привлекательности нетрадиционных сексуальных отношений, искаженного представления о социальной равноценности тра­диционных и нетрадиционных сексуальных отношений, либо навязывание информации о нетрадиционных сексуальных отношениях, вызывающей интерес к таким отношениям (ст. 6.12)».

Анализ содержания перечисленных судебных постанов­лений и положений федерального закона позволяет сделать следующие выводы:

1. Традиционные и нетрадиционные сексуальные отноше­ния в РФ не равноценны;

2. Нетрадиционные сексуальные отношения порицаются обществом.

С двумя вышеперечисленными пунктами все достаточно ясно, явно устанавливается дискриминация по признакам пола, сексуальных убеждений, равноправия мужчины и жен­щины.

Причем такая дискриминация реализуется также путем вторжения в частную жизнь человека.

То есть первично нарушение права на уважение частной жизни лица, и далее, при обладании информацией о частной жизни лица, происходит ограничение его прав в виде дис­криминации по признакам пола, сексуальных предпочтений и пр.

3. Непосредственно запрет пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений предполагает под собой отдельный ряд нарушений прав и свобод человека.

Положения Федерального закона № 135-ФЗ в большей сте­пени дублируют Постановление Конституционного Суда РФ относительно запрета пропаганды равноценности традици­онных и нетрадиционных сексуальных отношений (брачных отношений), однако предлагают более широкую трактовку понятия пропаганды.

Наиболее существенно в данном случае нарушаются ин­формационные права, установленные п. 4 ст. 29 Конституции РФ, путем установления запрета на распространение инфор­мации.

Такой запрет оправдывается положениями п. 3 ст. 55 Кон­ституции РФ: «Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституцион­ного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интере­сов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства».

Соответственно, распространение информации, учиты­вая содержание Конституции РФ, ограничено в целях защиты нравственности, здоровья и прав несовершеннолетних.

Однако в данном случае ограничением подвергнуты не только информационные права, указанные в п. 4 ст. 29 Кон­ституции РФ.

Запрет введен на распространение информации, направ­ленной на формирование определенных установок, фактиче­ски — мнения несовершеннолетнего.

Путем такого запрета должно создаться определенное убеждение, мнение, мысли о негативности нетрадиционных сексуальных отношений, индивид лишен в данном случае пра­ва выбора, оно навязано ему извне, чем нарушаются пункты 1, 3 ст. 29 Конституции РФ.

Термин «навязывание», употребляемый в ФЗ № 135-ФЗ от 29 июня 2013 г., вообще является не юридическим, «навя­зать» — значит принудить, заставить (Толковый словарь Оже­гова).

Соответственно, один из видов пропаганды — это принуж­дение информацией?

Любая правовая норма имеет в себе ценность в ее прак­тической реализации с учетом интересов общества, при сба­лансированном влиянии на систему прав и свобод человека, таком влиянии, где ее применение не вызовет неоправданного ограничения прав и свобод индивидуума.

Забота о нравственности и духовном развитии несовершен­нолетних — нужное и очень важное дело в любом обществе, од­нако не является ли истерия в отношении запрета пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений непропорциональ­ными мерами в данном случае?

Трактовка положений ФЗ № 135-ФЗ от 29 июня 2013 г. по­зволяет запретить распространение любой информации о не­традиционных сексуальных отношениях, причем не только распространение, но и ее передачу.

Понятие пропаганды при этом в ФЗ № 135-ФЗ от 29 июня 2013 г. подразумевает под собой при квалификации распро­странения информации в качестве деликта не результаты та­кого распространения, а лишь его потенциальные возмож­ности.

То есть не важен конечный результат, сформировала ли информация у несовершеннолетнего нетрадиционные сексу­альные установки, или же послужила формированию у него мнения о социальной равноценности традиционных и нетра­диционных сексуальных отношений, важна ее направленность при распространении, то есть та цель, которую ставил перед собой субъект, распространивший информацию.

Более того, если субъект передал, а не распространил ин­формацию, и этим вызвал у субъекта (несовершеннолетнего), принимающего информацию, интерес к нетрадиционным сексуальным отношениям, то в данном случае в его действиях также будет присутствовать состав административного право­нарушения.

Таким образом, под запрет поставлены любые публичные обсуждения темы нетрадиционных отношений, так как в лю­бом споре существуют как минимум два противоположных мнения, и отсутствует гарантия того, что информация о равно­ценности нетрадиционных сексуальных отношений не будет получена несовершеннолетним и не повлечет формирования у него определенного мнения по дискутируемому вопросу.

Относится введенный запрет также и к ст. 31 Конституции РФ, где установлено право на собрание, митинги, демонстра­ции, шествия.

Нельзя, например, провести шествие, выражая мнение о равноценности традиционных и нетрадиционных сексу­альных отношений, и не нарушить при этом закон, так как такое шествие в любом случае влечет за собой публичное распространение информации, которая может повлечь соз­дание определенного мнения у несовершеннолетнего, что запрещено.

Не следует забывать, что право на частную жизнь реали­зуется не только путем создания определенного обособления, но также и путем развития отношений, причем эти действия не исключают, а дополняют друг друга.

Невозможно создать уединение в соответствии с предпо­чтениями определенного субъекта, не развивая отношения, как путем создания контактов с новыми людьми, так и путем ограничения контактов, что в совокупности составляет разви­тие отношений.

Введенные федеральным законом ограничения, подкре­пленные рядом национальных судебных решений, обосновыва­ются, в том числе, положениями норм международного права, Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Однако такое обоснование в большинстве своем является лишь трактовкой международных нормативно-правовых актов в определенных субъективных интересах, действуя в угоду по­литическим целям.

Как совершенно верно заметил К. Н. Коротеев, «Конститу­ционный Суд РФ использует Конвенцию (о защите прав чело­века и основных свобод) для обоснования ограничений прав и свобод человека и гражданина, гарантированных Конститу­цией РФ, двумя основными способами: он толкует конституци­онные права таким образом, что ими не гарантируется больше прав, чем Конвенцией, и пытается со ссылкой на Конвенцию обосновать не обосновываемое практикой Европейского суда.

Использование Конституционным Судом РФ ссылок на Ев­ропейскую конвенцию принимает наиболее спорные формы, когда он цитирует многочисленные решения страсбургских су­дей с целью обоснования таких ограничений прав и свобод, ко­торые не могли бы быть обоснованы по смыслу Конвенции».

В этой связи необходимо обратить внимание на поло­жения Федерального конституционного закона от 4 июня 2014 г. № 9-ФКЗ «О внесении изменений в Федеральный кон­ституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации"».

Внесенные указанным Федеральным законом изменения в ст. 101 ФКЗ «О Конституционном Суде РФ установили сле­дующее: «Суд при рассмотрении дела в любой инстанции, придя к выводу о несоответствии Конституции Российской Федерации закона, подлежащего применению им в указан­ном деле, обращается в Конституционный Суд Российской Федерации с запросом о проверке конституционности данного закона. Суд при пересмотре в случаях, установленных процес­суальным законодательством, дела в связи с принятием меж­государственным органом по защите прав и свобод человека решения, в котором констатируется нарушение в Российской Федерации прав и свобод человека при применении закона либо отдельных его положений, придя к выводу, что вопрос о возможности применения соответствующего закона может быть решен только после подтверждения его соответствия Конституции Российской Федерации, обращается с запросом в Конституционный Суд Российской Федерации о проверке конституционности этого закона».

Соответственно, Конституционный Суд, действуя по запро­су соответствующего суда, может сделать вывод о конституци­онности спорного закона, несмотря на решение Европейского суда по правам человека о нарушении проверяемым законом прав и свобод человека, что фактически нивелирует положения статей 15, 17 Конституции РФ в отношении действия на тер­ритории России норм международного права и положений международных договоров.

Закономерным развитием указанного Федерального закона стало принятие Постановления Конституционного Суда РФ от 23 сентября 2014 г. № 24-П⁹, в котором Конституционный Суд дискретные полномочия в части проверки соответствия положений внутригосударственных законов по отношению к Конституции РФ оставил целиком за собой, проверка же ма­териалов конкретного дела положениям Конвенции о защите прав человека и основных свобод закреплена за Европейским судом по правам человека.

Учитывая содержание принятых в последнее время Поста­новлений Конституционного суда РФ, внесенные изменения в ряд федеральных законов, достаточно фантасмагоричным вы­глядит тезис о том, что «...права и свободы человека и гражда­нина, закрепленные Конституцией Российской Федерации, — это, по существу, те же права и свободы, которые признаны Конвенцией о защите прав человека и основных свобод».

При этом такая идентичность следует и из разных понятий основных прав и свобод (в том числе права на частную жизнь), из разной судебной практики, более того, даже содержание компетенции Европейского суда по правам человека факти­чески в настоящее время отличается.

Несмотря на такую «идентичность», суды общей юрисдик­ции в случае расхождения мнений Конституционного Суда и Европейского суда по правам человека не должны самостоя­тельно применять положения решений Европейского суда, они обращаются в Конституционный Суд РФ, который и выносит окончательное решение по этому вопросу. О каком же верхо­венстве международного права в России можно говорить?

Пропаганда по своему содержанию — это в любом случае высказывание определенного мнения, распространение или передача информации, то есть реализация конституционных прав, закрепленных ст. 29 Конституции РФ.

Следует не запрещать пропаганду нетрадиционных сек­суальных отношений, а разъяснять причины и последствия нетрадиционных сексуальных отношений, предоставив самому субъекту, принимающему информацию, возможность сделать выбор и сформировать окончательное мнение.

Поощрение запрета на распространение информации о не­традиционных сексуальных отношениях, убеждение общества в их ущербности с помощью законодательных актов приводит к росту гомофобии в России.

При этом гомофобия в настоящее время рассматривает­ся в одном ряду с расизмом, ксенофобией, антисемитизмом и сексизмом, эти явления не только не поощряются в мире, во многих странах за такие действия предусмотрена уголов­ная ответственность (Резолюция Европарламента «Гомофобия в Европе»)¹⁰.

Особую тревогу вызывает отрицание в российском обще­стве того, что у людей нетрадиционной сексуальной ориента­ции также существуют права и свободы, которые нивелируют­ся на фоне возросшей гомофобии.

Российское общество забыло о том, что запрет на рас­пространение информации о нетрадиционных сексуальных отношениях среди несовершеннолетних не влечет за собой отсутствия гомосексуалистов и лесбиянок среди молодого по­коления, не упраздняет их проблемы.

Европейское общество имеет диаметрально противополож­ное отношение к нетрадиционным сексуальным отношениям по сравнению с воззрениями российских законодателей.

Не случайно Министерство здравоохранения Германии провело рекламную кампанию под лозунгом «Любовь заслу­живает уважения».

Регулирование нетрадиционных сексуальных отношений в Европе осуществляет специальная группа прав, позволяющая лицам нетрадиционной сексуальной ориентации осуществлять полноценную жизнь, пользуясь всем спектром общепризнан­ных мировых прав и свобод.

При этом такая группа прав требует более внимательного изучения.

В Германии вопрос оформления отношений лицами не­традиционной сексуальной ориентации регулируется законом «О зарегистрированном партнерстве» от 2001 г., рядом судеб­ных решений, подзаконными актами.

Федеральный Конституционный суд Германии в решении от 19 февраля 2013 г. постановил, что «семья (право на семью) также защищает фундаментальное право однополых партне­ров и их детей, при условии, что такая семья носит постоянный характер и является частью общества».

Закон о зарегистрированном партнерстве от 2001 г. пре­доставил лицам нетрадиционной сексуальной ориентации возможность юридически оформлять свои отношения путем заключения пожизненного партнерства. Партнеры признают­ся родственниками, они обязаны заботиться друг о друге, как морально, так и материально, а также проживать совместно, они имеют право на общую фамилию.

Если лицо состоит в пожизненном партнерстве, то это является запретом на заключение брака, отказом в правах на имущество, содержание, наследование, партнеры уравнены с супругами, а сделка, совершенная одним из партнеров в об­щих интересах, порождает права и обязанности и для другого супруга. В то же время ряд ограничений предусмотрен в связи с возможностью партнеров усыновить детей.

Отношения в Германии к лицам нетрадиционной сексу­альной ориентации в полной мере характеризуются слова­ми пресс-секретаря правительства Ш. Зайберта: «Мы живем в стране, где никто не должен бояться признать свою сексуаль­ную ориентацию только из-за страха нетерпимости».

Сходное гражданское партнерство существует также и во Франции.

В соответствии с определением, данным законом от 1999 г., «гражданское партнерство является соглашением, заключен­ным двумя совершеннолетними физическими лицами разного или одного и того же пола с целью устройства совместной жизни».

Законом урегулирован порядок заключения такого пар­тнерства с обязательной регистрацией в канцелярии суда по месту жительства одной из сторон. Лица, заключающие договор о гражданском партнерстве, должны оказывать друг другу моральную и материальную помощь, характер и размер которых определяются договором. Закреплена солидарная ответственность по обязательствам перед третьими лицами по семейным долгам и пр. Также установлена возможность в одностороннем порядке расторгнуть заключенное соглаше­ние, внести изменения в его условия.

К сожалению, в Российской Федерации с учетом современ­ных правовых и политических реалий ожидать принятия ана­логичного законодательства, предоставляющего возможность создание гражданского партнерства, не приходится.

Учитывая содержание международных нормативно-пра­вовых актов, практику международных судов, следует сде­лать вывод о том, что каждый человек имеет право не только не скрывать информацию о его частной жизни (включая не­традиционную сексуальную ориентацию), но и распространять такую информацию, в том числе в виде пропаганды, что явля­ется в том числе одной из форм реализации права на частную жизнь.

Допуская отрицательную реакцию современного россий­ского общества на законодательное закрепление равноценно­сти традиционных и нетрадиционных сексуальных отношений, нецелесообразно настаивать на такой формулировке нацио­нального закона, однако в целях недопущения дискриминации, соблюдения права на уважение частной жизни, необходимо исключить из российского законодательства утверждения о не­равноценности традиционных и нетрадиционных сексуальных отношений, отменив также запрет на пропаганду нетрадици­онных сексуальных отношений.

Осуществление защиты несовершеннолетних от информа­ции, которая может повлиять на их физическое или психиче­ское здоровье (негативной информации), возможно совершен­но иными способами.

При этом нравственное и духовное развитие ребенка, вни­мание на которое обратил Конституционный Суд РФ в опре­делении от 19 января 2010 № 151-О-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы граждан Алексеева Николая Алек­сандровича, Баева Николая Викторовича и Федотовой Ирины Борисовны на нарушение их конституционных прав статьей 4 Закона Рязанской области «О защите нравственности детей в Рязанской области» и статьей 3.10 Закона Рязанской области «Об административных правонарушениях"», должно регули­роваться государством в наименьшей степени.

Нравственное и духовное развитие ребенка относится более к компетенции семейного регулирования, в некоторой степени общества, но не государства, с его специфическими методами реализации государственной власти.

Для достижения цели защиты ребенка от негативной ин­формации, которая может нанести вред его физическому или психическому здоровью, необходимо установить обязанность органов государственной власти и родителей ребенка по защи­те несовершеннолетнего от получения информации, которая может нанести ему вред.

Акцент необходимо сделать не на запрете передачи/распро­странения информации, а на контроле ее получения несовер­шеннолетним, что является более сбалансированным способом с учетом существующей системы прав и свобод человека.

Под пропагандой (при определении наличия состава пра­вонарушения) необходимо в таком случае понимать действия по умышленному распространению информации, способной нанести вред физическому или психическому здоровью несо­вершеннолетнего.

В свою очередь, ответственность возможно установить как за невыполнение обязанности по защите ребенка от негатив­ной информации, так и, при необходимости, за пропаганду негативной информации несовершеннолетним, однако от­ветственность за такую пропаганду не может быть применена к лицу, распространившему информацию, если такое лицо приняло меры в целях недопущения получения информации несовершеннолетними (например, заявило до начала распро­странения информации о ее характере).

В любом случае ответственность должна наступать именно за негативную информацию, которая может нанести вред фи­зическому или психическому здоровью несовершеннолетнему, а не за пропаганду информации, которая характеризует част­ную жизнь человека, в том числе в сексуальной сфере.

---