МАННА Аммар Абдуль Карим
кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного права, уголовного процесса и криминалистики Российского университета дружбы народов.
Перестройка правовых систем стран мусульманского мира в XX в. Ориентировалась на восприятие сложившихся буржуазных моделей права. В связи с этим изменения мусульманского права в различных странах происходили по двум основным направлениям. Также следует принять во внимание тот факт, что в середине XX в. происходит угасание фикха, который больше не оказывает прямое влияние на отрасли мусульманского права. Если раньше мусульманское право играло базовую роль для правовых систем стран Востока, то с приходом XX в. все изменилось, и лишь в отдельных ситуациях применяются самостоятельные нормы мусульманского права.

Несмотря на всю свою традиционность и религиозность, мусульманское право к началу XX в. сохранило свои универ­сальные позиции только в отдельных странах Персидского за­лива и Аравийского полуострова. Большая часть государств отказались от фикха как основной правовой формы, ввиду чего изменились и условия их развития. Так, правовые систе­мы Египта, Сирии и Ливана в середине XX в. строились по об­разцу романо-германской правовой семьи, а системы Ирака и Судана - по образцу англосаксонских стран. Отчасти мусуль­манское право продолжало регулировать отношения, связан­ные с браком и семьей, вопросы наследства, что объяснялось сильным влиянием ислама на общественное сознание.

Например, в 20-30-е годы XX в. в Иране существенно снизилось влияние мусульманского права на общественные отношения, что не могло не отразиться на правовой системе страны. Наметившаяся тенденция развития была связана с кардинальными преобразованиями, которые коснулись уго­ловного и гражданского права - в Иране велась активная ра­бота по разработке и принятию соответствующих кодифици­рованных актов для гражданской процессуальной, уголовной, гражданской и торговой отрасли права. Фикхи сохраняли свои позиции только в отношении установления личного статуса и правового положения вакфов. На практике мусульманское право как таковое отсутствовало, а существовали отдельные разрозненные нормы, ведущие свое начало от мусульманского права. Филипс Абу Амина Биляль подчеркивает, что можно было лишь с оговоркой утверждать, что в странах Востока дей­ствует мусульманское право. Как результат, не существовало к середине XX в. целостной системы мусульманского права, оказывающего свое влияние на все восточные страны - в большинстве стран оно постепенно утратило свое значение нор­мативно-правового регулятора универсального действия. Все правовые реформы, проводимые в странах Востока, сочета­лись с явными изменениями юридических особенностей скла­дывающихся столетиями норм мусульманского права.

Отдельное значение для восточных стран имела социаль­ная обусловленность влияния мусульманского права. То есть некоторые государства в меньшей степени зависели от его тра­дицией и устоев. Немаловажную роль играли и частноправо­вые отрасли, которые преобладали в структуре мусульманско­го права. Подобного рода аспекты позволяют группировать восточные страны по качеству и уровню развития их современ­ных правовых систем, а также по значимости и важности норм мусульманского права в их законодательстве.

К первой группе стран можно отнести правовые системы Ирана и Саудовской Аравии, где мусульманское право приме­нялось и продолжает применяться достаточно широко. С уве­ренностью можно утверждать, что в названных государствах принципы и предписания мусульманского права оказали глу­бокое влияние на формирование отрасли конституционного права и выбор формы правления. Так, в преамбуле Конститу­ции Исламской Республики Иран четко значится, что Основ­ной закон государства основан на исламских установлениях, которые отражают социальные, политические и культурные институты иранского общества, являющиеся воплощением искренних стремлений исламской нации. Пояснению содержания Исламской республики посвящена ст. 2 Конституции Ирана. Так, особое значение для Исламской республики име­ют законы шариата, которые определяют божественную спра­ведливость внутри государства. В ст. 4 Конституции Ирана значится, что все законы и установления внутри страны долж­ны основываться на исламских нормах. Данная норма Кон­ституции признается приоритетной по отношению к другим предписаниям Основного закона страны. До принятия Кон­ституции в Иране существовал Основной закон Хиджаза 1926 г., который также предусматривал необходимость следования законам шариата. В рамках личного статуса мусульманское право продолжает придерживаться своей традиционной фор­мы, подобная тенденция сохранилась и в отношении норм процессуального права Ирана.

Следует отметить, что в Саудовской Аравии мусульман­ское право практически всегда сохраняло роль ведущего источ­ника права. В Иране преобладающее значение оно приобрело только после свержения шахского режима, когда руководство государство взяло курс на исламизацию всех сторон обще­ственной, экономической и политической жизни страны. В качестве примера можно привести введение жестких санкций за малейшее нарушение моральных и юридических норм, которые касались не только правопорядка и охраняемых цен­ностей, но и форм поведения, внешнего облика. Во второй по­ловине XX в. высшей мере наказания - смертной казни - под­вергались все, кто был заподозрен в негативном отношении к существующему режиму, особенно это касалось противников исламской республики. В 1981 г. в Иране был принят закон о строгой системе наказаний, который позволил действующим в стране мусульманским судам пренебрегать общими требо­ваниями законности, демократичности и справедливости. Судьи допускали произвол, даже руководствуясь нормами мусульманского права. О существовании такой ситуации не могли молчать даже руководители государства. Долгое время в Иране и Саудовской Аравии существовали специальные кон­тролирующие органы и инспекции, которые имели право без суда и следствия налагать мусульманские наказания, чаще все­го, в сфере торговли, общественного порядка или норм мора­ли. В настоящее время в Конституции Ирана в ст. 36 значится, что приговор о наказании может быть вынесен только компе­тентным судом и только на основе закона. При других услови­ях он выполняться не должен. Хотя в полной мере отрицать существование хисбы в настоящее время нельзя, во многих го­родах Саудовской Аравии и Ирана сохранилась тенденция к административному разрешению конфликтов о праве.

Вторую группу стран можно представить с помощью правовых систем Ливии, Судана и Пакистана. В указанных странах сфера действия мусульманского права долгое время оставалась весьма существенной, хотя и не была такой объ­емлющей и масштабной, как в Иране и Саудовской Аравии. Деятельность государств второй группы лишь отчасти нахо­дится под влиянием мусульманского права, особенно сильно оно воздействует на нормы конституционного права и орга­низацию аппарата управления. В определенных ситуациях властям стран удавалось даже использовать нормы шариата для оправдания своих действий. Например, отказ от законных выборов в Пакистане в период военного режима оправдывал­ся тем, что они не отвечают принципам ислама. С помощью подобных объяснений удавалось пояснить причину роспуска парламента, замену президента страны Консультативным со­ветом, который обладает совещательными функциями, и для руководства страной не предназначен. В 1977 г. Коран в Ливии объявили «законом общества», который мог заменить консти­туцию в стране. При этом во всех трех странах - Пакистане, Судане и Ливии - фикх признавался основным источником законодательства. Например, в Конституции Исламской ре­спублики Пакистан 1973 г. до сих пор присутствует указание на то, что мусульманское право является основным источни­ком права. Так, в ст. 31 Конституции Пакистана значится, что государство в отношении мусульман обязано способствовать единству исламских моральных стандартов и их соблюдению.

По объему Конституция Пакистана достаточно большая (288 статей), поэтому там нашли отражения и более поздние законодательные изменения и дополнения, которые касают­ся условий и порядка принятия различных актов, директив и правовых документов компетентными органами власти страны и, прежде всего, парламентом (Меджлис аль Шура). В 1977 г. в Пакистане был создан Совет исламской идеологии, который трудился над приведением действующего законо­дательства в соответствие с законами шариата. Благодаря его деятельности в Пакистане началась в 80-х годах XX в. активная исламизация общественной жизни. Законность такого Сове­та корреспондирует нормам ст. 207 Конституции Пакистана, где значится, что проведение исследований в области ислама будет способствовать перестройке мусульманского общества на истинно исламской основе. Л. М. Гудошников отмечал, что «глубинным средневековьем отдает от этих положений одной из новейших в хронологическом отношении конституций XX века». Совет исламской идеологии продолжает существовать в Пакистане до сих пор и обладает рядом функций. Напри­мер, члены совета вправе давать рекомендации Парламенту в отношении законодательного закрепления или признания той или иной нормы либо ее отмены; инициировать собрание Парламента, давать советы всем органам государственной вла­сти по любым вопросам, касающимся установления противо­речия их положений исламу. Активное участие Совета ислам­ской идеологии в общественной жизни страны и буквальное толкование норм Конституции позволили Пакистану, к нача­лу 80-х годов XX в. ввести в действие целую серию правовых документов, направленных на установление истинно мусуль­манского образа жизни. Среди них присутствовали и уголов­ные законы, которые предусматривали наказание за кражу, разбой, ростовщичество. Возрождение ислама не запрещало осуществлять ампутацию руки и ноги преступнику, несмотря на то, что Конституция Пакистана четко указывала на суще­ствование презумпции невиновности в отношении каждого человека. Подобным образом ситуация развивалась и в Ли­вии, где существовала уголовная ответственность за прелю­бодеяние, употребление спиртных напитков. Все вновь при­нятые документы предусматривали возможность обращения к принципам мусульманского права, если они не содержали подходящих для применения норм.

Особым образом происходило становление правовой системы в Судане. Новое уголовное законодательство начало формироваться в этой стране в 1983 г., но уже через два года новое правительство, пришедшее к власти после свержения режима Нимейри, решило аннулировать его. Следует подчер­кнуть, что речь идет не об отказе от мусульманского права, а от кардинальных изменений, повлекших замену старых норм новыми.

Во всех названных государствах продолжают функцио­нировать мусульманские суды, которые используют предпи­сания мусульманского права для регулирования отношений личного статуса и определения правового положения вакфов.

В третью самостоятельную группу можно объединить правовые системы стран Персидского залива и Юго-Восточной Азии, а именно Объединенные Арабские Эмираты, Кувейт, Бахрейн, Бруней, некоторые территории Малайзии. Консти­туции названных государств подтверждают государственный характер ислама, провозглашают мусульманское право источ­ником существующего законодательства. Например, в ст.12 Конституции Кувейта значится, что государство стоит на за­щите ислама и всего арабского народа, а в ст. 2 четко указано, что религия исламского государства и исламский шариат бу­дут основными источниками законодательства.

Тем не менее законодательство третьей группы стран ис­пытывает не такое сильное влияние мусульманского права в рамках сложившихся в них правовых систем. Уголовные ко­дексы Кувейта от 1960 г. и Бахрейна от 1976 г. устанавливают уголовную ответственность за употребление спиртных напит­ков, участие в азартных играх. Кроме того, по законодательству Бахрейна в случае молчания закона суды вправе применять общие принципы мусульманского права. В Брунее дополни­тельно нормы мусульманского права могут применяться к на­рушителям религиозных обязанностей.

Четвертую и, пожалуй, самую многочисленную группу, составляют правовые системы большинства арабских госу­дарств (Египта, Ирака, Марокко, Алжира, Сирии), некоторых африканских и азиатских стран (Нигерии, Мавритании, Сома­ли и Афганистана). Мусульманское право в этих странах раз­вивалось несколько иначе, чем в предыдущих трех группах. Так, конституционное право названных государств признает положения ислама и закрепляет за мусульманским правом статус базового источника права. Например, в Конституции Сирии в ст. 3 значится, что исламская юриспруденция явля­ется основным источником законодательства, а религией го­сударства выступает ислам. Подобное конституционное за­крепление верховенства законов ислама в данных государствах реализуется и в других отраслях права (в семейном праве, в наследственных отношениях, в вопросах установления опеки и попечительства). В сфере уголовного и гражданского права предписания мусульманского права так универсально не при­меняются. В гражданском законодательстве Сирии, Ирака, Алжира, Иордании нормы мусульманского права используются в субсидиарной форме, то есть применяются в случае молчания основных источников права - кодифицированных актов. Подобная ситуация наблюдается и в уголовном зако­нодательстве Марокко и Нигерии. В Афганистане на сегод­няшний день нет единого кодифицированного акта в сфере уголовного права. Вместо него действует Закон о наказаниях от 1976 года, который предусматривает уголовную ответствен­ность в рамках мусульманского права за совершение убийства, разбоя, кражи, прелюбодеяния, употребление спиртных на­питков. В тоже время, если по нормам мусульманского права нельзя вынести справедливый приговор, то применению под­лежат положения Закона о наказаниях 1976 г. То есть в любом случае виновное лицо должно понести заслуженную кару за совершенное деяние.

Из практики использования норм мусульманского права видно, что в четвертой группе стран «молчать» могут не только нормативные правовые источники, но и само мусульманское право. Фактически происходит взаимный обмен нормами, и источники разного порядка дополняют друг друга, когда сто­ит вопрос о назначении достаточного наказания за совершен­ное преступление. Можно было бы утверждать, что в странах четвертой группы наблюдается некая демократизация госу­дарственной и общественной жизни, если бы не отдельные ситуации, свидетельствующие об особой роли и значимости мусульманского права. Так, в 1980 г. в Мавритании был создан специальный мусульманский суд, который регулярно приме­нял такую меру наказания, как ампутация руки за совершение кражи. Кстати, мусульманские суды в большей или меньшей мере функционировали во всех странах четвертой группы, за исключением Алжира, Афганистана и Египта.

Пятую специфическую группу стран составляют госу­дарства некоторых азиатских и африканских стран, в частно­сти, Филиппины, Мали, Чад, Танзания. Здесь мусульманское право продолжает регулировать отношения личного статуса, а также некоторые положения вакфов. Нормы фикха отчасти влияют на нормы действующего законодательства. Например, в Танзании семейное право регулируется нормами мусуль­манского права, которое, однако, не распространяет свое дей­ствие на Занзибар, где проживает основная часть мусульман.

Особняком от всех групп стран стоят правовые системы Туниса, Йемена и Турции. Так, в Турции официально нормы шариата не закреплены. Например, ст. 24 Конституции Тур­ции, посвященная свободе религии и совести, достаточно демократична по своему содержанию, поскольку предусма­тривает право каждого человека на свободу совести, вероиспо­ведания и религиозных убеждений. В Тунисе и Йемене мусуль­манское право лишь частично регулирует отдельные вопросы брачно-семейных, наследственных отношений. В то же время в Тунисе запрещена полигамия, а в Йемене права женщин и мужчин признаются равными. Указанные страны отказались от мусульманских судов, поэтому, по сравнению с остальными правовыми системами государств вышеуказанных пяти групп, они ощущают наименьшее влияние мусульманского права на себе.

Собственно, некоторые страны используют только отдель­ные положения шариата, в той части, в которой они не будут противоречить существующей внутри страны правовой систе­ме. Многие характерные признаки фикха в настоящее время утратили свою прежнюю специфику, собственно, потому, что многие страны задумались над созданием полноценных правовых систем и действующих законодательств. Практика подтвердила, что не всегда удобно пользоваться законами ша­риата в решении спорных и конфликтных вопросов, а в рам­ках брачно-семейных отношений мусульманское право может поставить под удар провозглашенную демократию, о которой говорится почти во всех конституциях рассмотренных стран.

По итогу следует отметить, что, несмотря на всю свою тесную связь с религией, мусульманское право эластично и может служить интересам самых разнообразных политиче­ских течений. В настоящее время истинно мусульманским является не то государство, которое слепо следует законам шариата и готово назначать без суда и следствия самые раз­личные наказания, а то, которое ориентируется на объектив­ность и необходимость использования законов шариата, его конкретные предписания, имеющие практическую ценность для складывающейся правовой системы. В дальнейших гла­вах будет показано, как сфера действия мусульманского права охватывает уголовное право стран Востока, заручившись под­держкой конституционных норм. Подобная практика вносит коррективы в сложившееся понимание мусульманского права и не позволяет утверждать, что мусульмане настолько религи­озны, что беспрекословно следуют буквально всем принципам и общим нормам.