МИХАЙЛОВСКАЯ Юлия Валентиновна
преподаватель кафедры гражданского и международного права Частного учреждения «БИП – институт правоведения», аспирант кафедры уголовного права и криминологии Гродненского государственного университета им. Я. Купалы.
В настоящее время особенно ярко проявляется тенденция криминали­зации общественных отношений. В глобализирующемся мире на первый план выходят вопросы занятости населения, что вызвано транснационали­зацией производства. Увеличивается разрыв между бедными и богатыми как в пределах отдельно взятого государства, так и между странами. Все это не­гативно сказывается на состоянии преступности и способствует ее росту. В обществе массового производства и массового потребления на первый план выходят вопросы финансового благополучия, удовлетворения все­возможных потребностей, порожденных наличием многообразия товаров, услуг и иных результатов, полученных вследствие научно-технической ре­волюции. На фоне роста преступности в мире нельзя не отметить увеличе­ние числа корыстных преступлений. Среди всех корыстных преступлений мошенничество является наиболее сложным по совершению, обдуманным и взвешенным преступлением, в которое вложены интеллектуальные ресурсы, глубокие знания во многих от­раслях, актерская игра, технические средства и беспроигрышная схема его реализации. Несмотря на видимую простоту состава мошенничества, существует много спорных вопросов и трудно­стей при его квалификации и отграничении от смежных составов и гражданско-правовых деликтов. Не ре­шенными в теории остаются вопросы, связанные с правильностью определения предмета мошенничества. Вопрос об относимости того либо иного имущества к предмету мошенничества является весьма актуальным. Точность в определении предмета этого корыстного преступления позволит избежать ошибок при квалифи­кации мошенничества.

Традиционно предметом преступления при­знается все то, на что непосредственно направлено преступное посягательство. Предмет преступления представлен в конкретной физической форме мате­риального мира. К нему относят «предметы внеш­ней среды, воздействуя на которые, лицо нарушает или может нарушить определенные общественные отношения». Вопрос о предмете мошенничества в теории уголовного права остается достаточно дискус­сионным.

Мошенничество в законодательстве Республи­ки Беларусь определяется в статье 209 Уголовного кодекса Республики Беларусь (УК) как завладение имуществом либо приобретение права на имуще­ство путем обмана или злоупотребления доверием. Вопрос об относимости того либо иного имущества к предмету мошенничества является весьма акту­альным. Точность в определении предмета данного корыстного преступления в конкретной ситуации позволит избежать ошибок при квалификации мо­шенничества.

Мошенничество в понимании современного бе­лорусского уголовного права - это корыстное пре­ступление, являющееся разновидностью хищения и относящееся к категории преступлений против соб­ственности. Мошенничеству присущи все признаки хищения, а также ряд характерных особенностей. В соответствии с главой 24 УК Республики Беларусь под хищением понимается «умышленное противо­правное безвозмездное завладение чужим имуще­ством или правом на имущество с корыстной целью путем кражи, грабежа, разбоя, вымогательства, мо­шенничества, злоупотребления служебными полно­мочиями, присвоения, растраты или использования компьютерной техники». Исходя из диспозиции ста­тьи 209 УК Республики Беларусь, мошенничество по­сягает на чужое имущество или право на имущество, следовательно, предполагается две разновидности предмета мошенничества. Однако отечественное уго­ловное законодательство не конкретизирует, какое чужое имущество может рассматриваться в качестве предмета мошенничества.

Во-первых, следует определить, что понимается под «чужим» имуществом. Постановлением Плену­ма Верховного Суда Республики Беларусь от 21 дека­бря 2001 г. № 15 «О применении судами уголовного законодательства по делам о хищениях имущества» определено, что «имущество или право на имущество считается чужим, если на момент завладения вино­вный не являлся его собственником или владельцем на законных основаниях». Во-вторых, проанализиру­ем, какое имущество выступает в качестве предмета посягательства со стороны мошенников. В законода­тельстве ряда стран вопрос о предмете мошенниче­ства на протяжении длительного времени решался неоднозначно. В конце XIX века в германском и рус­ском правоведении в качестве объектов имуществен­ной сферы лица, подлежащих охране, были выделе­ны: 1) право собственности; 2) имущественные права; 3) все то в имущественной сфере, посягая на что, пре­ступник приобретает имущественную выгоду или причиняет имущественный ущерб. Объект, обозна­ченный в пункте 3, стал пониматься как «имущество в целом» (имущество вообще). Если в германском праве мошенничество характеризовалось как непо­средственное посягательство на объект (имущество в целом) и требовало в качестве обязательного при­знака наличие какого-либо телесного предмета, то в статье французского Уголовного кодекса предметом мошенничества были определены деньги, движимое имущество и разного рода документы имуществен­ного характера. В течение длительного времени предмет мошенничества понимался в виде телесной движимой вещи. Только спустя годы произошли из­менения, и в статье нового Уголовного кодекса Фран­ции мошенничество определено следующим обра­зом: «...для наступления ответственности достаточно путем обманных уловок побудить лицо в ущерб себе или в ущерб другому лицу передать деньги, ценности или какое-либо имущество, оказать услугу или выдать какой-либо документ, содержащий обязательство или освобождение от обязательства». Имущество как предмет мошенничества в соответствии с традиция­ми английского права включает наряду с деньгами и иным имуществом, движимым и недвижимым, так­же товарные знаки, авторские права, долги и другое «неосязаемое имущество». Следует согласиться с та­ким пониманием предмета мошенничества.

В ныне действующем уголовном законодатель­стве Республики Беларусь применение гражданско- правового понятия имущество к мошенничеству представляет некоторую сложность. Большинство ученых считает, что предмет мошенничества, как и предмет любого иного вида хищения, должен быть материальным, то есть являться частью материаль­ного мира и обладать признаком вещи (быть доступ­ным для восприятия, иметь количественные и каче­ственные характеристики, обладать экономической ценностью, определять конкретного собственника). С позиции экономической науки имущество, состав­ляющее предмет хищения, должно быть возможным предметом гражданского оборота, т. е. представлять собою ценность. Только те вещи, которые имеют цену, могут быть похищаемы. При применении данного положения на практике могут возникнуть определен­ные трудности, связанные с правильностью квалифи­кации мошенничества. Отметим тот факт, что совре­менная экономическая теория не связывает объект собственности исключительно с предметами матери­ального мира, имеющими статус вещей. Позволим себе согласиться с мнением У.Маттеи и Е.А.Суханова, которые настаивают на том, что «современная эко­номическая теория исходит из понимания собствен­ности как отношения по поводу использования «ве­щественных» и «невещественных», «материальных» и «нематериальных» благ. В экономическом смысле объект собственности имеет весьма широкое опреде­ление, которое включает в себя предметы природы, вещество, энергию, информацию, материальные и нематериальные результаты работ и услуг, отдель­ные права, интеллектуальные ценности и все то, что в условиях экономического оборота может обладать признаком товара».

Считаем верной позицию В.И.Плоховой, кото­рая дает следующее толкование понятию имущество: «Имущество - совокупность вещей, имущественных прав и обязанностей, обладающая как гражданско- правовыми (вещная основа, дискретность, способ­ность находиться в свободном гражданском обороте, полезность), так и уголовно-правовыми признаками (ценность, вложенность человеческого труда, чужое)». Проанализируем такой уголовно-правовой признак предмета мошенничества, как «вложенность челове­ческого труда». Словарь русского языка С.И.Ожегова определяет труд как «целесообразную деятельность человека, направленную на создание с помощью орудий производства материальных и духовных цен­ностей, необходимых для жизни людей; как работу или занятие; усилие, направленное к достижению чего-нибудь; результат деятельности, работы, про­изведение (например, научный труд)».^[7] Исходя из определения труда и деления его на умственный и физический, отметим пробелы в отечественном уго­ловном законодательстве. К таким пробелам следует отнести тот факт, что плоды физического труда и ре­зультаты труда интеллектуального рассматриваются уголовным правом как различные и несовместимые объекты права собственности и, соответственно, охра­няются по-разному. Такое положение противоречит нормам гражданского права и не позволяет расши­рить круг предметов мошенничества, охраняемых уголовным законом.

Проанализируем позицию А.А.Мельникова, ко­торый указывает на то, что «предметом хищения вы­ступает имущество не в гражданско-правовом, а в специфическом уголовно-правовом смысле. Имуще­ством являются лишь те вещи, в создание которых вло­жен труд человека». Следовательно, А.А.Мельников подразумевает под трудом деятельность, направлен­ную на создание исключительно вещей, и исключает создание объектов интеллектуальной собственности. Тем не менее, понятие труда и его роль в создании объектов собственности были рассмотрены нами выше. Также мы позволим себе не согласиться с мне­нием А.А.Мельникова относительно «специфическо­го уголовно-правового смысла» в понимании пред­мета хищения. Важно отметить, что белорусское уголовное законодательство, равно как и российское, не закрепляет понятие «имущество» и не дает ему толкования в «специфическом уголовно-правовом смысле». Характеризуя мнение А.А.Мельникова от­носительно понимания им предмета мошенничества, а также полагаясь на толкование понятия «труд», изложенное выше, предмет хищения, в том числе и предмет мошенничества, мы рассматриваем гораздо шире. Предмет хищения, в соответствии с позици­ей А.А.Мельникова, всегда обладает экономической стоимостью и ценой. Так, в произведения науки, ли­тературы, искусства также вложен труд человека, и такие результаты творческой и умственной деятель­ности, безусловно, обладают «экономической стои­мостью и ценой», а следовательно, могут являться предметами хищения и мошенничества в частности. Однако в своей диссертации А.А.Мельников не упо­минает о возможности отнесения результатов интел­лектуальной деятельности человека к предмету по­сягательства со стороны мошенников. В настоящее время, в эпоху глобализации и взаимозависимости стран мира благодаря высоким технологиям и интел­лектуализации экономики сократились расстояния, снизились транспортные и коммуникационные из­держки, появилось единое информационное про­странство, информация приобрела стоимость. Как отмечалось ранее, в современных условиях термин «вещь» не исчерпывает всего многообразия объектов собственности. «Рядом с материальной, экономиче­ской деятельностью во всяком культурном обществе развивается деятельность духовная, имеющая своей целью создание нематериальных, духовных, благ. Многие из продуктов этой духовной деятельности получают общественное признание, а вследствие это­го делаются объективными, общественными благами и даже приобретают известную экономическую, ма­териальную ценность. Таково, например, литератур­ное произведение, картина художника, научное или техническое открытие». Следовательно, предметы или документы, имеющие особую историческую, научную, художественную или культурную цен­ность, могут выступать в качестве предмета мошен­ничества.

Исследуя проблемный вопрос, связанный с пред­метом мошенничества, рассмотрим уголовное законо­дательство Швеции. Наиболее широкое толкование мошенничества, на наш взгляд, содержит шведский уголовный кодекс. На основании главы 9 параграфа 1 Уголовного кодекса Швеции «лицо, которое путем введения в заблуждение побуждает любое лицо к со­вершению деяния либо к отказу от его совершения, что приводит к обогащению правонарушителя и на­носит ущерб обманутому лицу или тому, чьим пред­ставителем он является, признается виновным в мо­шенничестве и подлежит тюремному заключению на срок не более двух лет». Как следует из диспозиции данной статьи, мошенник может быть обогащен за счет определенных действий или бездействия потер­певшего. Шведское уголовное законодательство не ограничивает предмет мошенничества конкретным имуществом, вещью или правом на имущество. Для наступления уголовной ответственности за мошенни­чество виновному достаточно совершить обманные деяния и причинить ущерб потерпевшему.

Схожим является мнение Е.В.Суслиной, которая указывает на то, что «мошенничеством должно быть признано извлечение обманным способом виновным любых материальных выгод, в том числе и не связан­ных с завладением вещью, и причинение тем самым ущерба потерпевшему». Е.В.Суслина в обоснование своей позиции указывает, что «противоречивость мнений относительно определения предмета мо­шенничества возникает из-за ошибочного смешения категории «предмет преступления» и тех материаль­ных и нематериальных объектов, за счет которых ви­новный получает имущественную выгоду, одновре­менно причиняя ущерб потерпевшему».

Безусловно, в большинстве случаев именно вещь выступает предметом мошенничества. Опираясь на нормы действующего гражданского законодатель­ства Республики Беларусь, отметим, что вещь явля­ется материальным объектом. Однако имуществом могут быть не только сами вещи, но и деятельность, связанная с их созданием или улучшением, а также любая другая деятельность, производящая соци­ально значимый эффект. К числу социальных цен­ностей наряду с предметами материального мира относятся такие материальные блага, как работы и услуги.¹² Оказание услуг предполагает определен­ный значимый результат, который также относится к разряду материальных благ, составляющих объекты гражданских прав. Наряду с вещами, включая деньги и ценные бумаги, предметом мошенничества могут являться работы и услуги, которые были выполнены, а мошенник не имел намерения их оплатить. Как по­казывает практика, предмет мошенничества выходит за рамки вещи и объекта материального мира. На этапе развития рыночных отношений в Республике Беларусь, постепенного формирования информа­ционного общества расширяется содержание от­ношений собственности, что ведет к необходимости пересмотра и расширения содержания предмета мо­шенничества. С появлением интеллектуальной соб­ственности, с развитием хозяйственных отношений в сферу отношений собственности оказались вовлечен­ными целый ряд нематериальных прав. Постоянные изменения в жизни общества, развитие экономики, модернизация хозяйственной деятельности, вклю­чая внешнеэкономическую деятельность, приводят к появлению новых объектов, которые включаются в отношения собственности. Такие изменения порож­дают необходимость пересмотра и корректировки уголовного законодательства, поскольку новые объ­екты становятся предметами мошенничества или являются потенциальными предметами мошенниче­ства, но в уголовном законодательстве, охраняющем отношения собственности, не отражены. К таким объектам следует отнести товарные знаки, знаки об­служивания, ноу-хау, коммерческую тайну, охраняе­мую законом информацию и т. п. Критерием отнесе­ния нематериальных субъективных прав к категории права собственности является потенциальная воз­можность их использования в хозяйственных (мате­риальных) целях.

Хищение объектов интеллектуальной собствен­ности в уголовном законодательстве различных госу­дарств относится к различным сферам. Так, завладение объектами интеллектуальной собственности в Гол­ландии, Испании, Чехии и Китае относится к престу­плениям против экономического порядка, в Грузии, Казахстане, США - против собственности. «Природа права на результаты интеллектуальной деятельности двойственна. Авторам результатов интеллектуальной деятельности, в соответствии с гражданским законо­дательством, принадлежат в отношении этих резуль­татов личные неимущественные и имущественные права. Имущественные права на использование твор­ческого результата могут быть переданы другим ли­цам и во многом сопоставимы с правом собствен- ности». Завладение результатами физической тру­довой деятельности, интеллектуальной деятельности, нематериальными благами совершается с целью не­законного обогащения правонарушителя. Противо­правные посягательства на вышеперечисленные предметы происходят вопреки воле собственника и безвозмездно. Хищение путем мошенничества объек­тов интеллектуальной собственности может осущест­вляться как путем изъятия (например, когда правооб­ладатель полностью лишается информации, не может ее восстановить), так и путем их незаконного обраще­ния в противоправное владение виновного (например, копирование, незаконное приобретение, распростра­нение, использование, разглашение и т. п.). Хищение нематериальных благ также причиняет реальный имущественный ущерб их обладателям, поскольку они обладают ценностью, на создание предметов ин­теллектуальной собственности затрачиваются значи­тельные трудовые и денежные ресурсы.

Право на интеллектуальную собственность в со­ответствии с гражданским законодательством Респу­блики Беларусь - это право на результаты интеллек­туальной деятельности и средства индивидуализации (товарный знак, логотип) юридических лиц, товаров, работ, услуг. Оно включает в себя интеллектуальные права, в том числе исключительное право, являюще­еся имущественным, и в некоторых случаях личные неимущественные и иные права (право наследова­ния). При характеристике понятия «собственность» (в отличие от владения) следует принимать во вни­мание абсолютное признание всеми иными лицами конкретного лица в качестве собственника. «В этом понимании собственность достаточно близко сопри­касается с некоторыми неимущественными правами, наибольшая ценность которых состоит именно во все­общем их признании (например, авторство)». Сле­довательно, объекты интеллектуальной собственности могут и должны рассматриваться в качестве предмета преступного посягательства мошенников. Использо­вание результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации, которые являются объ­ектом исключительных прав, может осуществляться третьими лицами только с согласия правообладателя. Объекты интеллектуальной собственности являются объектами нематериальными, хотя и имеют некото­рый материальный носитель (бумага, дискеты, диски и т. п.).

Гражданский кодекс Республики Беларусь отно­сит информацию к объектам гражданских прав наря­ду с вещами и иным имуществом, работами и услу­гами; результатами интеллектуальной деятельности, в том числе исключительными правами на них (ин­теллектуальной собственностью); нематериальными благами.

Закон Республики Беларусь «Об информации, информатизации и защите информации» от 10 ноя­бря 2008 г. (далее Закон) определяет информацию как сведения о лицах, предметах, фактах, событиях, явлениях и процессах независимо от формы их пред­ставления. Под защитой информации в соответствии с Законом понимается комплекс правовых, органи­зационных и технических мер, направленных на обе­спечение целостности (неизменности), конфиденци­альности, доступности и сохранности информации. Собственник программно-технических средств, ин­формационных ресурсов, информационных систем и информационных сетей - субъект информационных отношений, реализующий права владения, пользо­вания и распоряжения программно-техническими средствами, информационными ресурсами, инфор­мационными системами и информационными сетя­ми. В соответствии со ст. 5 Закона субъектами ин­формационных отношений являются: Республика Беларусь, административно-территориальные еди­ницы Республики Беларусь; государственные органы, другие государственные организации; иные юри­дические лица, организации, не являющиеся юри­дическими лицами; физические лица, в том числе индивидуальные предприниматели; иностранные государства, международные организации.

Целями защиты информации являются: обе­спечение национальной безопасности, суверените­та Республики Беларусь; сохранение информации о частной жизни физических лиц и неразглашение персональных данных, содержащихся в информаци­онных системах; обеспечение прав субъектов инфор­мационных отношений при создании, использовании и эксплуатации информационных систем и инфор­мационных сетей, использовании информационных технологий, а также формировании и использова­нии информационных ресурсов; недопущение не­правомерного доступа, уничтожения, модификации (изменения), копирования, распространения и (или) предоставления информации, блокирования право­мерного доступа к информации, а также иных непра­вомерных действий. Закон Республики Беларусь «Об информатизации», утративший силу в связи с при­нятием Закона «Об информации, информатизации и защите информации», предполагал такую цель за­щиты информации, как предотвращение хищения документированной информации. Считаем исклю­чение данной цели защиты информации из ныне действующего Закона «Об информации, информа­тизации и защите информации» не обоснованным. Во-первых, информация является объектом граждан­ского оборота и обладает рядом присущих ей черт. Во-вторых, информация, за исключением служеб­ной, имеет коммерческую ценность. В-третьих, не всякая информация является общедоступной, и фак­ты хищения информации, а равно и хищения путем мошенничества имеют место. Следовательно, уголов­ный закон, опираясь на нормы Гражданского кодекса Республики Беларусь, должен рассматривать инфор­мацию в качестве объекта имущественного права, поскольку лицо, совершившее незаконные действия, приобретает права на полученную информацию, на сведения, заключенные в ней, и одновременно на ре­зультаты, которые может принести использование такой информации.

А.В.Шульга считает, что «тот факт, что предме­том преступления выступает именно информация, а не ее носитель, подтверждает способность инфор­мации в силу своей идеальной природы легко, без ущерба для своего содержания менять форму выра­жения и материальный носитель». По мнению того же автора «предметом преступных посягательств против собственности следует считать такую инфор­мацию имущественного характера, как записи в рее­страх акционеров. Противоправное изменение такой записи неизбежно причиняет реальный материаль­ный ущерб собственнику акций». В преступлениях против интеллектуальной собственности предметом выступает не материальный носитель, а именно не­материальное благо, заключенное в нем, хотя Уголов­ный кодекс Республики Беларусь не рассматривает информацию в качестве предмета хищения.

В соответствии с позицией В.А.Копылова, двуе- динство информации и материального носителя дает возможность применять к документированной информации одновременно два института: институт интеллектуальной собственности и институт вещной собственности, поэтому следует говорить об «инфор­мационной вещи», под которой подразумевается ин­формация как сложная вещь, состоящая из носителя информации и самой информации, отображенной на носителе.¹⁸ Считаем, что применение подобных положений в повседневной следственной деятельно­сти позволит избежать ошибок при квалификации информационных преступлений и конкретизиро­вать причиненный собственнику или владельцу ма­териальный и моральный ущерб.

Отдельные авторы в качестве основания для при­знания объекта права рассматривают возможность вовлечения в гражданский оборот, т. е. доступность объекта, его полезность, способность удовлетворять потребности людей. Проблема правового режима органов и тканей человека во всем мире является достаточно острой и дискуссионной. Развитие ме­дицинской науки ориентировано на постоянную борьбу с болезнями, улучшение качества жизни лиц, страдающих от различных недугов, совершенствова­ние медицинских услуг, направленных на устранение заболеваний у пациента. Все чаще для реализации таких целей в организациях здравоохранения при­меняются новые технологии, предполагающие ис­пользование частей человеческого тела. Допустимым с позиции права стало распоряжение человеком собственными органами и тканями для транспланта­ции. Однако для целей дальнейшего, более широко­го использования новых методов в медицине во благо человека необходимо адаптировать действующее за­конодательство к революционным изменениям, про­исходящим в здравоохранении, и обеспечить соблю­дение прав лиц, у которых происходит отчуждение органов и тканей.

В контексте рассматриваемой нами проблемы вопрос об отнесении органов и тканей человека к категории вещей и объектам собственности лица, у которого они изъяты, является весьма актуальным. Прежде всего, следует поддержать мнение доктора юридических наук М.Н.Малеиной о том, что «осно­ванием для признания объектом права является воз­можность вовлечения в гражданский оборот, то есть доступность объекта, его полезность, способность удовлетворять потребности людей. Органы, ткани, тело человека наряду с традиционными (медицин­ской и научной) находят все новые сферы примене­ния, и использование названных объектов опережает развитие законодательства».

В соответствии с Законом Республики Беларусь «О трансплантации» органы и (или) ткани челове­ка - это анатомические образования (целые органы, фрагменты органов, комбинации клеток, изолиро­ванные клетки), не определяющие отличительных черт личности. Существует ряд мнений относитель­но режима человеческих органов и тканей. Одни уче­ные полагают, что органы и ткани являются «частью человеческого организма и образуются в результате естественного биологического процесса, а, следова­тельно, не подпадают под понятие вещи». Те же ученые настаивают на том, что органы и ткани чело­века не имеют рыночного эквивалента, и предметом гражданско-правовых сделок их признать нельзя. Другая группа ученых-юристов относит органы и ткани человеческого организма к «личным неимуще­ственным благам, по поводу которых могут склады­ваться гражданско-правовые отношения донорства и последующая трансплантация».

Опираясь на действующее гражданское законода­тельство Республики Беларусь, отметим, что жизнь и здоровье человека отнесены к числу нематериальных благ. В соответствии с Законом Республики Беларусь «О здравоохранении» здоровье - это состояние полно­го физического, духовного и социального благополу­чия человека, а заболевание - расстройство здоровья человека, нарушение нормальной жизнедеятельно­сти его организма, в том числе в результате травм, ранений, увечий, контузий, врожденных дефектов и неотложных состояний. Следовательно, причинить вред здоровью возможно, только нарушая нормаль­ную деятельность систем или отдельно взятых орга­нов. Таким образом, представляется возможным от­нести органы и ткани человека к нематериальным благам. Однако наметившийся в мире коммерческий подход к нелегальной торговле органами и появление такого понятия, как «трансплантационный туризм», свидетельствуют о востребованности человеческого материала для трансплантации и указывают на мате­риальную основу органов и тканей.

Характеризуя органы и ткани, отделенные от ор­ганизма, поддержим мнение М.Н.Малеиной, кото­рая считает, что «органы и ткани человека с момента их отделения от организма следует относить к объ­ектам материального мира, относящимся к катего­рии вещей». Указанные вещи прекращают свое су­ществование как объекты права после того, как они трансплантируются в организм другого человека или переносятся в другую часть того организма, от которого они были отторгнуты (пересадка кожи или волос). Иными словами, происходит процесс потре­бления вещи. Закон Республики Беларусь «О транс­плантации» указывает на недопущение совершения гражданско-правовых сделок, предметом которых являются органы и ткани человека, за исключением сделок, носящих безвозмездный характер. Но, несмо­тря на безвозмездный характер сделки, донор приоб­ретает ряд имущественных прав в связи с изъятием у него органа или ткани. К имущественным правам законодатель относит компенсацию расходов, свя­занных с необходимостью восстановления здоровья донора в связи с забором органов (порядок выдачи и размеры этой компенсации определяются Советом Министров Республики Беларусь), а также получение пособия по временной нетрудоспособности в разме­ре 100 процентов заработка на период нетрудоспо­собности, наступившей в связи с забором органов.

Отнесение органов и тканей человека к категории вещей и объектам собственности важно для правиль­ной квалификации такого корыстного преступле­ния, как мошенничество. Традиционно, рассуждая о предмете мошенничества, ученые-юристы называют в качестве такового денежные средства, ценные бума­ги, мобильные телефоны и иное имущество. Случаи же изъятия органов и тканей у человека под влияни­ем обмана зачастую квалифицируются неверно, так как игнорируется такой квалифицирующий признак мошенничества, как обман и злоупотребление до­верием, а органы и ткани не признаются в качестве предмета корыстного преступления. На наш взгляд, случаи завладения органами и тканями человека в качестве предмета мошенничества опережают раз­витие отечественного уголовного законодательства и влияют на не всегда правильную квалификацию пре­ступления. Обобщая все вышесказанное, отметим, что, наряду с привычными материальными объек­тами, объектами интеллектуальной собственности, предметом мошенничества могут выступать такие нематериальные блага, как жизнь и здоровье чело­века. Мошенники, посягая на человеческие органы и ткани, наносят непоправимый вред здоровью челове­ка, создают угрозу жизни.

Характеризуя право на имущество как разновид­ность предмета мошенничества, В.И.Плохова считает, что право на имущество - это «носители, закрепители прав на имущество, то есть документы, записи и т. д., удостоверяющие как фактическое осуществление одного полномочия, так и всех заложенных в том или ином титуле (звании) вещных (и права собственности, и иных вещных прав) и обязательственных прав».²³ К.В.Михайлов полагает, что «приобретение права на чужое имущество путем обмана и злоупотребле­ния доверием не является хищением, а представляет собой специфический вид деяния по незаконному получению правомочий на имущество без реально­го его изъятия и обращения в пользу».²⁴ Следует со­гласиться с позицией автора и отметить, что в случае, когда предметом мошенничества выступает недви­жимое имущество, его действительно невозможно «реально изъять». Возможным представляется лишь завладение правом на него противоправным спосо­бом. Однако выразим несогласие с К.В.Михайловым относительно того, что приобретение права на иму­щество не является хищением. Поскольку хищение, в соответствии с уголовным законодательством, - это умышленное противоправное безвозмездное завладение чужим имуществом или правом на иму­щество с корыстной целью путем кражи, грабежа, разбоя, вымогательства, мошенничества, злоупотре­бления служебными полномочиями, присвоения, растраты или использования компьютерной техни­ки, следовательно, завладение правом на имущество путем мошенничества, как форма хищения, не пред­полагает изъятие этого имущества. Однако, завладев правом на имущество, мошенник рано или поздно воспользуется одним или несколькими правомочия­ми собственности в отношении данного имущества. А в случае распоряжения похищенным имуществом мошенник получит эквивалентное вознаграждение в виде денег или иного имущества, которые обратит в свою собственность, что, по сути, равносильно изъя­тию. Одновременно тот же автор пишет о том, что «приобретение права на чужое имущество это дей­ствие или бездействие, в результате которых создает­ся реальная возможность корыстного, противоправ­ного, безвозмездного изъятия и обращения в пользу виновного или других лиц чужого имущества и при­чинения ущерба лицу, в собственности которого оно находится». Имеется противоречие в позициях автора. По нашему мнению, приобретение права на имущество не может выступать в форме бездействия. Хищение - это всегда деяние, выраженное в форме активного преступного действия. Поддержим мне­ние Е.В.Суслиной о том, что «право на имущество» определяется как право собственности, следователь­но, «приобретение права на имущество» является «отражением специфики хищения некоторых видов имущества, а предметом преступления будет высту­пать само имущество как материальная категория».

Последствия мошенничества могут выражать­ся не только в виде материального ущерба (имуще­ственного вреда), но и упущенной выгоды. Как счи­тает А.В.Шульга, «основным признаком предмета посягательств против собственности должна быть признана не материальная природа и создание че­ловеческим трудом, а его действительная или потен­циальная коммерческая ценность, способность быть товаром, то есть участвовать в легальном экономиче­ском обороте». Поскольку мошенничество является достаточно динамичным преступлением, круг пред­метов такого вида хищения постоянно расширяется. В связи с этим считаем необходимым не ограничивать в уголовном законодательстве понятие «имущество» лишь материальной вещью и не относить то либо иное имущество к предмету мошенничества исклю­чительно на основании присущих ему признаков вещи. С нашей точки зрения понятие «имущество» в уголовно-правовой доктрине должно пониматься в гражданско-правовом толковании. Гражданско- правовое понятие «имущество» включает в себя вещи, имущественные права и имущественные обязанно­сти. Поскольку уголовное законодательство не содер­жит собственного толкования понятия «имущество» применительно к уголовным правоотношениям, нам представляется, что гражданско-правовое понимание имущества не может быть игнорировано при приме­нении этого понятия в диспозиции ст. 209 УК.

Статья опубликована в Евразийском юридическом журнале № 11 (18) 2009